Анна Гаганова, PhD.
Литературный институт им. М.Горького, Москва
Аннотация:
В статье рассмотрена художественная специфика образа «человека труда» для жанра очерка. Автор статьи разграничивает натуралистичный изобразительный портрет и мифологизированный портрет персонажа как две художественные парадигмы, находящиеся в оппозиции. Рассмотрена эволюция образа героя социального очерка от концепции «натуральной» школы до социального заказа и художественная специфика очеркового портрета, соответствующего социальному канону.
Ключевые слова:
Социальный очерк, социальный заказ, соцреализм, производственная тема, человек труда, натуральная школа, художественность.
ПРОБЛЕМА ХУДОЖЕСТВЕННОСТИ ПРОИЗВОДСТВЕННОГО ОЧЕРКА
Для «темы труда», амбициозно претендовавшую с трибуны первого съезда советских писателей 1934г на «ведущую роль в советской литературе» [3] характерен жанровый и стилистический синкретизм публицистики и художественной прозы. Наблюдается значительное влияние очерковой специфики на особый жанр, получивший условное название «производственного романа» [2: C.41]. Мы писали об этом литературном феномене в научных журналах. [1]
Очерк может рассматриваться как единственный художественный жанр журналистики [6. С.253]. Для очерка характерно многообразие тематических форм. Сегодня очерк практически исчез с газетных полос, однако, для прессы советского времени были характерны: биографические, географические, социальные, и др. виды очерка. Особое место отводилось очерку производственному. Границы, отделяющие очерк от других литературных форм, весьма условны. Жанровые признаки очерка достаточно аморфны, и каждый из них, рассмотренный отдельно от других, не чужд и другим повествовательным жанрам. [6:С.253].
Традиции «натуральной школы» 40х годов XIXв, стирающие грани между рассказом были унаследованы очеркистами и писателями начала XX века. Очерки и рассказы, посвященные фабричной теме, обладают психологически трагичной тональностью, вплоть до болезненного чувства безысходности и жизненного тупика. (Напр. рассказ «Случай из практики» А.П.Чехова.) В качестве примера дореволюционных произведений о судьбе трудового человека назовем: В.Слепцов, — «Владимирка и Клязьма», А.Голицынский, — «Очерки фабричной жизни», Ф.Решетников, — «Горнорабочие», И.Омулевский, — «Шаг за шагом», Гл.Успенский — «Разорение». Революционный 1917 год, и новые художественные стили (напр., «русский футуризм»), способствовали появлению в России жизнеутверждающего очерка психологически нового типа. В первую очередь, стилистика футуризма коснулась темы индустриальной революции.
Фактически, материал индустриализации страны послужил не только основой для советского производственного романа, но и для очерка нового типа: у его истоков стояли Л.Рейснер, Д.Фурманов, М.Шагинян. Очеркисты н.XX в. пытаются обосновать свою концепцию очерка, как «рассказа в газете» [9]. Для советского производственного очерка характерны: оптимизм, эмоциональный образ борьбы, динамика нового времени. Эта тональность будет сохранена вплоть до 70-х годов, однако, во второй половине XX века она будет уже обусловлена не влиянием футуризма, а соцреализма, как особого художественного метода изображения действительности.
Лабораторией советского очерка стали газеты, и журнал «Наши достижения», организованный в 1929 году М.Горьким. Художественная специфика типичных социальных очерков детерминирована публицистической функцией журналистики, задачами агитации и пропаганды. Роль авторской индивидуальности, которая была бы значима для очерка-рассказа, в этом случае, минимальна. Журналист абстрагируется от материала, насыщает текст социально значимыми эмоциями.
Важнейшая жанровая специфика очерка состоит в анализе различных проблем современности и различных пластов общества. В этом — смысл горьковского афоризма о том, что «очерк стоит на грани рассказа и исследования. Очерки не должны быть иллюстрациями к уже добытым положениям. Очеркист подчеркивает типичное в портретах живых современников. [6: C.253]. Наиболее художественно репрезентативные производственные очерки характеризуются соотношением двух литературных пластов: психологического и социального. Если психологический очерк тяготеет к рассказу, и к «натуральной школе» XIX столетия, то социальный очерк, скорее, соответствует, стилистическому канону советских газетных «передовиц»: факты отобраны и интерпретированы в соответствии с жизнеутверждающим соцреалистическим каноном.
Для русского «производственного» очерка первой трети XX века характерна документальность, подобная той, что натуралистично изображена в рассказах «Люди» французского идеолога «производственного романа» Пьера Ампа. Мы видим эту натуралистическую документальность, к примеру, у Якова Ильина в серии промышленных очерков «Жители фабричного двора».[4]. Сам писатель подчеркивает приоритетность психологии героев. «Посмотрим на мир, хоть на несколько часов, глазами заурядных живых людей, глазами тех, для кого собственно только и должна вестись вся наша беготня и работа». [4:С.4.]. Подобным образом работали дореволюционные очеркисты, в т.ч. известнейший из них — В.А.Гиляровский. Однако, для производственной темы уже в середине 30-х годов XX века огромную роль стал играть соцреалистический канон. И тот же Яков Ильин создает индустриальный роман «Большой конвейер», который отрицает все художественные установки рассказов «Жители фабричного двора», поскольку апеллирует к соцреализму. Соцреализм обещал стать уникальным явлением в искусстве, поскольку его художественные образцы задавались правящей политической партией. При этом, «разрушалась методологическая основа искусства, — благодаря «воспитательным» установкам соцреализма, из категории «цель» художественный образ смещался в категорию «средство». [2 :C.88].
Если в начале XX века можно встретить много примеров реалистичного очерка, близкого к рассказу «натуральной школы», то уже на рубеже 20х-30х годов XX века эта художественная тенденция начинает разрушаться под давлением «художественных» установок ряда социальных институтов. В этот же исторический период начинается критическая дискуссия об «очерке нового типа», который бы не только констатировал действительность, но и переделывал бы ее, а людей — перевоспитывал. Она нашла отражение прежде всего, в социокультурных установках критика Бориса Арватова и в сборнике статей «Литература факта». [5 ]
Можно привести много примеров психологически реалистичного изображения героя, как в очерках, так и в производственных романах, однако, «соцреалистическая школа» очерка приводит к тому, что социальный портрет героя начинает превалировать над психологическим. В 1967г издательство «Правда» выпускает книгу очерков «Социальный портрет», [7], объединив «образцово-показательные» публикации ведущих очеркистов страны, — В.Аграновского, В.Овечкина и др. Эти очерки объединены темой «человека труда». Персонажи очерков — жизнерадостны, трудолюбивы, довольны жизнью, уверены в своих силах. И образ мышления у них во многом схож, и жизненные ценности.
Принципы написания такого рода социального очерка кардинально отличаются от очерка «натуральной школы». Если для очерка «натуральной школы» значима этическая проблематика морального выбора и борьбы в душе человека, то для советского социального очерка, вопрос благородства и подлости не ставится в принципе. Советский человек благороден априори, мыслит — стереотипно, борьбы мотивов в его душе не происходит. Социальный очерк, как вид публицистики, обязан был в первую очередь показывать в человеке «высокое», что упрощало психологический портрет персонажа, превращало весь реальный объем характера в схематичный плакат. Художественному пласту «заурядного» был традиционно противопоставлен пласт «геройства», «альтруизма», «новаторства», «профессионального творчества».
Проблематика социального очерка строится на противопоставлении «героического» и «будничного», «новаторства» и «консерваторства», а характер персонажа создается на сочетании мотивов «возвышенного» и «заурядного». Эти немногочисленные грани человеческой личности диктуют советскому очеркисту отбор человеческого материала, и, в итоге, приводят к стереотипности самих портретов, к галерее реалистичных «зауряд — героев», изображенных в одних и тех же ракурсах. Это вызвало дискуссию в литературно-критической среде о том, как повысить художественный уровень социального очерка. [8]. Однако, конструктивных решений найдено не было.
В связи с этим, справедливы слова М.Горького: «Факт это еще не вся правда, а только сырье, из которого надо выплавить произведение искусства. Очеркист это, безусловно, — документалист, но он имеет право и на преувеличение, и даже на локальный вымысел, если тот не деформирует документальную основу, достоверное наблюдение». [6: C.253]
ЛИТЕРАТУРА
1. Гаганова А.А., Влияние публицистики на художественность производственного романа. // жур. Вестник ЛГУ им. А.С.Пушкина, сер. «филология». – № 1 (т. 1), 2013, – 244с., СС.31–38.
2. Гаганова А.А., Производственны роман: кристаллизация жанра. Монография. М: изд. «Спутник», 2015. — 246с.
3. Горький А М., Заключительная речь на первом всесоюзном съезде советских писателей 1 сент. 1934 года // Горький М,, Собр. соч. в 30т, Т 27. — Статьи, доклады, речи, приветствия 1933- 36г. Госиздат «Худ Лит», 1953, — 415с, СС.337-354
4. Ильин Я. Жители фабричного двора : очерки и рассказы , М, «Молодая Гвардия», 1928., — 154с.
5. Литература факта. Первый сборник материалов работников ЛЕФа, — М: «Захаров», — 2000, — 288с. (Опубликовано по материалам 1929г).
6. Словарь литературоведческих терминов, под ред. Л.И.Тимофеева и С.В.Тураева, М, «Просвещение», 1972, — 510с, — С.253., статья «Очерк».
7. Социальный портрет. Сборник очерков. – М.: «Правда», 1967. сер. Библ -ка «Комсомольской правды» ; № 10 – 80 с.
8. Цурикова, В.Кузьмичев, Крупным планом: рабочая тема в современной документально-художественной прозе. Литературная критика. Статья первая. Жу р. Нева, № 9 — 1973. СС. 172- 179. Продолж. в №10, 1973.
9. Шагинян М., По дорогам пятилетки, очерки. М: Профиздат, 1947 — 68с
***
